Голоса в огромном и тёмном трапезном зале раздавались гулко. Невидимые сквозняки заставляли пламя свечей дрожать и метаться. Не любил Лирон трапезный зал - намного уютнее, да и к слову, теплее, было бы ужинать в его маленькой каморке внизу, а ещё лучше - в живом деревянном доме с печью, за крепко сколоченным столом, сидя на простых, но надёжных лавках. А то эти кресла на изящных ножках... Брр.
Зато уж хозяин чувствовал себя здесь как дома. Что ему сквозняки и иней на подоконниках, когда он сам всю эту вьюгу за окнами и создаёт? Хаукон-Фог сидел невозмутимо, что-то рассказывая клюющей носом Веронике, чуть покачивал ногой, обутой в лёгкую сандалию, да крылья распустил, развесил по спинке стула, и ветерок шевелил их перья.
А между прочим, в тепле Вероника быстрей бы заснула, подумал Лирон. Разморило бы её, после такого-то дня. Эх, Хаукон, не понимаешь ты простых человеческих вещей... Иногда забуду, кто ты - кажется, сидит с тобой рядом друг или брат, а иногда, пусть в мелочи какой-нибудь, но проглянет твоя неведомая сущность.
Лирон уже давно не вслушивался, что там такое говорил Хаукон-Фог Веронике. Не всё ли равно, какие рассказывать байки, когда главное - не оставить её одну в тишине и одиночестве. Пусть уж заснёт здесь, рядом с нами, за каким-никаким ужином, чем будет думать под одеялом, думать и думать, и в конце концов сойдёт с ума. Нет уж, хватит с неё, достаточно чёрных мыслей. Весёлые ничего не значащие разговоры, вкусная еда - и спать. Верный рецепт.
Поймав взгляд Хаукона, Лирон всеми доступными ему способами попытался дать божеству понять, что человеческие тела к такому дубаку не приспособлены. Хаукон озадаченно поднял брови, глянул на Веронику, которая, зевая украдкой, зябко обхватила себя руками, а потом снова на Лирона и пожал плечами. Лирон мысленно плюнул с досады. Будь здесь обычный камин с дровами, он давно бы раскочегарил такое пламя, что блюда на столе заново подрумянились бы. Но Хаукон-Фог не выносил дыма (хорошо хоть, свечки пока ещё не запретил), и горел в чёрной пасти камина не огонь, а так. Одно название.
Тут Вероника, потирая кулачками глаза, зевнула уже не скрываясь и сказала:
- Уже так поздно... Я бы предпочла отдохнуть. Завтра надо столько сделать...
Что ты там делать ещё собралась, подумал Лирон и встал - ноги задубели от неподвижного сидения в холодном зале, и он подошёл к Веронике как-то деревянно - впрочем, сейчас это было даже на руку.
- Позволь проводить тебя в твои покои, - сказал он, помогая ей отодвинуть стул.
Вероника усмехнулась почти без тени тоски на лице. Лирон как никто другой знал, как пробудить её природное ехидство.
Они попрощались с Хауконом и побрели к выходу, и Лирон порадовался, что двери из зала - широкие, как целые ворота. На таких негнущихся ногах в узкий проход он рисковал бы не вписаться, а из Вероники после утреннего побоища ходок был вообще никудышный. Поддерживая её, он кое-как доковылял до лестницы, и вот тут-то возникла проблема: ступени дома у Хаукона никогда не отличались удобной высотой. Ох уж эта его дурная привычка принимать облик великана!
Вероника тихо пискнула от неожиданности, когда Лирон подхватил её на руки и начал спускаться, осторожно нащупывая следующую ступеньку.
- Пусти, ты что, - пробормотала она.
- Хватит с тебя одной вывернутой ноги, - проворчал Лирон, перехватывая её поудобнее и про себя удивляясь, что весу в ней совсем не замечает. Отощала, видать, пока лежала в замке у своего царственного братишки. Ничего... Это дело поправимое.
У двери комнаты, которую Хаукон приказал подготовить для важной гостьи, снова возникла заминка. Можно было, конечно, поставить гостью на пол и спокойно отворить дверь, но Лирон предпочёл прижать её к себе покрепче (осторожно, не сломать бы, но покрепче), и зацепил дверь носком сапога.
- Что ты себе позволяешь? - прошипела Вероника.
Лирон вошёл боком в тёплое, сонное пространство спальни, стараясь не ударить Веронику больной ногой о косяк, и, дошагав до кровати, уложил свою гостью на перину.
- Позволяю себе уложить тебя спать, - сказал он, наклоняясь над ней. - И позаботиться, чтобы ты уснула счастливой...
- Старый развратник! Я же жрица, - сказала Вероника, отворачиваясь от него. В её желтоватых глазах мелькнули искорки смеха.
- Во-первых, не такой уж старый, - сказал Лирон, снова ловя её взгляд. - А во-вторых, ты больше не жрица, и развратничать нам вполне можно...
- Ты бы знал, как я хочу спать, - сказала Вероника устало.
- Спи, - ответил Лирон, поправляя её волосы, рассыпавшиеся по подушке - тёмно-рыжий шелк вперемешку с блеклой сединой.
Когда он снова посмотрел ей в лицо, она уже спала. Бледное узкое лицо, строгий чёрный воротник до самого подбородка, узкое плотное платье - ни украшений, ни кружев. Странно смотрелась она на нежно-кремовых простынях, в уютном свете ночника. Будто не созданная для чего-то домашнего, спокойного, мирного. В таком наряде она была бы на месте на голых досках койки в своей келье отшельницы. Но теперь это в прошлом.
Лирон встал, подошёл к двери и позвал девушек - прислуга с недавних пор появилась в доме Хаукон-Фога, и несчастные девчонки, ещё не привыкшие к вечному холоду и мраку, от хозяина шарахались - но к Лирону липли, будто он был им родным дядюшкой.
- Переоденьте её, - сказал он, кивнув на Веронику. - Да не разбудите, смотрите мне.
Закрыв за ними дверь, он задумчиво пошёл обратно - наверх, в холодные залы. Теперь, когда Вероника уснула, предстояло ещё очень многое сделать. О многом поговорить. Принять решения, которые повлекут за собой, возможно, перемены в мироздании. Хаукон-Фог ждал его наверху, и эта ночь - последняя из прежних ночей...